Касательно Украины и событий в Армении, да и всего СНГ, статья февральская.

http://www.znak.com/moscow/articles/19-02-15/103588.html

Русский мир, бессмысленный и небогатый
Почему ближайшие союзники России превращаются в лучших друзей Запада
19.02.2015

Конфликт с Украиной должен стать уроком для России: мы стремительно теряем свои позиции во внешнем мире, даже в ближайших странах. Под угрозой отношения с другими «братскими народами»: Белоруссия уже откровенно разворачивается к Европе, а грозящая Армении революция может отбросить страну от России. Znak.com попытался выяснить, почему у нас плохо получается строить «русский мир».



Во время украинского майдана год назад федеральные чиновники в частных разговорах признавали: то, что произошло на Украине, случившийся рост антироссийских настроений, показало провал российской политики в странах СНГ за последние 20 лет. Отсутствие регулярной работы на местах, в том числе через посольства, отсутствие контактов с разными общественными и политическими силами, кроме клана Виктора Януковича, недостаток гуманитарных программ привели к тому, что старые связи ослабли, а на Украине выросло новое поколение политиков, которые не понимают, зачем ей ориентироваться на Россию, а не на Евросоюз. Впоследствии в перевороте винили США, в особенности — американское Агентство по международному развитию (USAID), которое занимается невоенной помощью другим странам. USAID действительно годами занимается гуманитарным сотрудничеством, и этот опыт мог бы пригодиться России в отношениях со странами-партнерами. В нашей стране формально действуют похожие программы, однако их эффективность сильно отличается от западных. И вопрос не только в объемах финансирования.


From Russia with love: конкурсы, выставки, концерты

То, как должны строиться взаимоотношения России со странами СНГ, описывается в программе «Внешнеполитическая деятельность», в которой есть несколько разделов вроде «Осуществления деятельности в сфере гуманитарного сотрудничества» ради «содействия культурно-гуманитарному присутствию в мире». Это и есть русская «soft power». У подпрограммы есть показатели эффективности. Как и у всех прочих правительственных программ в России, они, в основном, количественные: организаций, с которыми ведется сотрудничество, должно быть столько-то, экономические обязательства перед ними должны выполняться в таком-то объеме, и так далее. Вся программа «Внешнеполитическая деятельность» дорогая: в 2014 году на нее израсходовали 737,8 млрд рублей, в 2015 планируют 754,9 млрд. Общий бюджет страны на 2015 год — около 15 трлн, то есть почти 5% бюджета мы тратим на свою дипломатию. На подпрограмму soft power же в 2015 году потратят всего около 23 млрд рублей, а в 2014 было 26 млрд. С учетом падения рубля, стоимость получается и вовсе невеликая.

В подпрограмме говорится, что её результатом должна стать реализация интересов России в СНГ, «расширение российского цивилизационно-гуманитарного влияния в мире», а также доведение до широкой международной общественности «богатейшего культурно-исторического наследия страны, продвижение за рубежом объективной информации о ее достижениях», «упрочение духовно-нравственных позиций России в системе международных отношений», «укрепление ее имиджа как демократического государства с социально ориентированной рыночной экономикой» и так далее.

Оператор программы — Федеральное агентство по делам СНГ, Россотрудничество. Добиваясь упрочнения позиций России, оно должно открывать и модернизировать российские центры науки и культуры, развивать публичную дипломатию, реализовывать научные и культурные проекты. Успехи считаются опять-таки количественно: для чиновников важно, сколько акций с участиями российских деятелей культуры проведено за рубежом, сколько выставок по продвижению российского образования организовано и т.п.


Россотрудничество — отечественный аналог USAID, главный оператор зарубежных гуманитарных программ России

На сайте Россотрудничества можно найти отчет о деятельности агентства за 2014 год. Из него становится ясным, как на деле выглядит российская soft power. Мы организуем обучение русскому языку и проводим выставки (например, к 140-летию Рериха, 175-летию Пржевальского, 150-летию великой княгини Елизаветы Федоровны, 70-летию полного освобождения Ленинграда от блокады). Немало сил брошено на борьбу с «фальсификацией истории»: оказывается, в Москве прошел целый ряд «круглых столов», а эксперты ездили с лекциями в Армению, Украину, Молдавию, Латвию, Германию и Болгарию.

Другие направления российской soft power — культура и спорт. В прошлом году Россия проводила юбилеи Обществ дружбы, в том числе в Исландии и на Кипре, и возила за границу российских артистов. Собственно политических мероприятий прошло немного, причем в основном в России: фестиваль «Евразия — это мы!» для молодежи и студентов из СНГ в Рязани, конференция «Общественная дипломатия за евразийскую интеграцию» в Москве, конференция «Гуманитарные индустрии и информационные войны» — тоже в Москве. Зато телемост по проблемам российско-американских отношений прошел наполовину в Вашингтоне, а конференция «Роль публичной дипломатии» — целиком в Лондоне.

Россотрудничество также отчитывается о создании страниц своего сайта на других языках и публикации на нем эссе деятелей культуры из стран СНГ. Впрочем, если верить счетчику на сайте Россотрудничества, посещают его лишь чуть более 1000 человек ежедневно.

Более серьезно выглядит деятельность агентства по организации ознакомительных поездок в Россию молодых представителей политических или журналистских кругов из иностранных государств (например, в Москву привозили британцев) или создание совместного телепроекта с каналом RTVi, посвященного России.

Более детально о некоторых проектах Россотрудничества можно узнать на сайте Госзакупок. Один из последних конкурсов, проведенных этим ведомством, — 17 млн рублей на организацию Первых всемирных игр юных соотечественников в Сочи. Второй контракт, касающийся этих же игр, уже заключен на сумму чуть более 14 млн рублей, и с 16 февраля начал выполняться. Игры пройдут 11-17 апреля 2015 года, в мероприятии примут участие 500 человек (в том числе с Украины). Проведение игр позволит чиновникам освежить цифры в колонке «число участников по поддержке молодежи российской диаспоры в иностранных государствах».


Гранты на любовь к России

Россотрудничество не единственная структура, через которую Россия пытается мягко влиять на другие страны. Есть еще несколько НКО, получавших президентские гранты на схожую работу. Например, организация «ЭКО-Фронт» выиграла грант на проведение серии международных презентаций доклада «Белая книга нацизма», в частности, в Совете Европы, ОБСЕ, ООН, а также «в общественно-политических кругах Германии, США и Молдовы». Организация, выигравшая грант, считает, что «такие мероприятия будут иметь широкий пропагандистский эффект и усилят позиции России на внешнеполитической арене». Сумма гранта составляет 5,5 млн рублей, он был разыгран во второй половине 2014 года.

Фонд «Народная дипломатия» тогда же получил грант в 5 млн 698 тысяч рублей на «совместный с иностранными экспертами сбор материалов о деятельности радикальных националистических и экстремистских движений на постсоветском пространстве». А НКО «Центр стратегических оценок и прогнозов» получил 2 млн на «Установление контактов с ассоциациями выпускников советских и российских вузов за рубежом с целью расширения платформы для привлечения гражданского общества к реализации механизмов «мягкой силы» Российской Федерации». Наконец, некое НКО CIS-EMO выиграло грант в 4 млн 939 тысяч рублей на «Исследование динамики электоральных предпочтений и националистической риторики в политическом дискурсе в регионах РФ и Украины и анализ влияния НПО на процессы демократизации».


Фонд «Русский мир» возглавляет внук бывшего министра иностранных дел СССР Вячеслава Молотова — Вячеслав Никонов. Организация пользуется полной поддержкой Кремля

Крупным агентом влияния России за рубежом должен быть фонд «Русский мир», который занимается популяризацией русского языка и культуры в мире. Фонд создан в 2007 году указом президента, его ежегодный бюджет составляет около 500 млн рублей. Возглавляет фонд депутат Госдумы от «Единой России», декан факультета госуправления МГУ Вячеслав Никонов. В пресс-службе фонда не смогли предоставить оперативную информацию о текущем его финансировании.

Отчасти проекты «Русского мира» дублируют деятельность Россотрудничества, но есть и уникальные направления. Например, фонд поддерживает русскоязычные СМИ в странах СНГ, а еще создает «Русские центры» по всему миру, которые должны предоставлять «широкий доступ к культурно-историческому и литературному наследию России». Фонд также проводит международный форум в Москве, символически зачисляет в «русский мир» студентов-соотечественников и проводит мероприятия, посвященные памятным датам (скажем, 300-летию Ломоносова).

У «Русского мира» можно попробовать получить грант — на создание новых учебников по русскому языку, популяризацию русского языка в СМИ или на лингвистические исследования.

Словом, подавляющее большинство действующих публичных программ посвящено работе не столько с местными элитами в СНГ, сколько с соотечественниками за рубежом. Основные инструментарии — продвижение русского языка, культурные проекты, проекты, посвященные Великой Отечественной войне. Но нет публичных программ, посвященных гуманитарному сотрудничеству с конкретными странами, или системных проектов по работе с зарубежной элитой, в том числе молодой. Большинство мероприятий проводится разово или ежегодно, и они не дают представления о том, какие именно ценности и какой геополитический проект пытается продвигать Россия вовне — за исключением, опять же, повышения значимости в мире русского языка. Нет и системных проектов, посвященных предметно СНГ: мероприятия в Армении, Казахстане, Узбекистане перемешаны с мероприятиями в Германии, Великобритании и других странах.

Председатель правления фонда «Русский мир» Вячеслав Никонов считает, что пока никаких серьезных причин опасаться, что другие страны СНГ переориентируются на Запад вслед за Украиной, нет, хотя США и будет этому активно способствовать. А президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский придерживается другого мнения и считает, что проект СНГ — это «реликт», а российская система soft-power неэффективна в силу архаичного представления элит об этой системе и принципах ее работы.


«У неевропейской России нет шарма»

«СССР оставил в наследство России как много проблем с новыми государствами из числа бывших союзных республик, так и колоссальный потенциал soft power, — говорит Павловский. — СНГ же был частью так и не осуществившегося проекта по созданию из СССР «чего-то похожего на Советский Союз». До середины нулевых Россия практически не распоряжалась своей «мягкой силой», потому что отождествление России с СССР было вредно для внутренней политики. Бывшие республики долго относились к России примерно как к советской Москве. И максимум, что могли сделать, — это изолироваться, как Туркмения, но не более. Главным же инструментом «мягкой силы» были энергетические тарифы».

«В результате Россия, занятая ближним зарубежьем, не заметила растущего влияния Евросоюза и пропустила возможный вариант интеграции, — считает Павловский. — В начале нулевых мы попытались догнать европейский поезд, но было уже поздно. Вторая проблема нашей soft power заключается в чрезмерном интересе к Америке, причем не в интересе к тому, как она устроена. В то время, как китайцы или японцы старались налаживать горизонтальные связи и развивать с ними работу, мы продолжали строить «трансатлантический мост», которой не имел смысла в условиях разрушения биполярного мира. Китайцы учили английский, входили в американскую жизнь, а мы все это пропустили. Риска в том, чтобы наши элиты «прошли» Америку, на самом деле не было. Потом мы неожиданно узнали о существовании «мягкой силы» и начали придумывать собственные специальные программы. Так появился, к примеру, Валдайский клуб. Появились смешные наши вкладки в западные газеты, которые никто не читал — так плохо они были исполнены. Мы пытались делать «как они, но низкобюджетно». Россия могла бы вернуть себе влияние «мягкой силы», интегрировавшись в европейский мир, если бы был реализован курс Путина первого срока. У неевропейской же России нет шарма и обаяния, стиля, которые можно было бы показать. Наш нынешний инструментарий архаичен и отражает архаичные вкус элит».


Советы могли не любить, но их интеллектуалов уважали. А теперь кого Россия может предъявить миру?

«Главная наша проблема — это низкокачественная элита, потерявшая даже советскую интеллектуальность, — считает Павловский. — Советскую Россию могли не любить, но с ее интеллектуальной мыслью считались. Однако еще при Брежневе это стали уничтожать и в итоге обнулили. Провалено даже такое направление «мягкой силы», как туризм, который развивают даже нищие страны. У нас же все свелось к архаике без наполнения», — считает Павловский.


Как это делается в Америке

Ранее Znak.com уже писал о работе Госдепа США на Украине и объяснял, что большинство данных о «мягкой силе» американцев можно найти в открытом доступе. Сам Госдеп США мало что финансирует напрямую, ключевую роль играет специальная государственная структура — созданное в 1961 году президентом Джоном Кеннеди Агентство США по международному развитию (USAID). Это агентство отвечает за невоенную помощь США другим странам, причем не только направленную на развитие демократии, но и, к примеру, на решение климатических, демографических проблем, сферы здравоохранения, обеспечения водой и продовольствием.

Основные финансовые показатели USAID и госдепартамента США доступны на специальном сайте. Там можно найти программы по каждой стране СНГ и отыскать, какой стране сколько денег будет выделено. В этом смысле американское воздействие на другие страны куда прозрачнее и понятнее российского.


Американцы начинают воспитывать лояльную себе элиту других стран с младых ногтей, говорят эксперты. Россия пока так не умеет

В заявленных планах USAID на этот год можно найти отдельную строчку «Противостояние давлению России». В частности, планируется выделить Украине дополнительные 275 млн долларов для того, чтобы прогарантировать новые долговые обязательства этой страны общим размером до 1 млрд долларов, если Украина проведет ряд реформ. «В новом бюджете предусмотрена поддержка демократизации и борьбы с коррупцией, укрепления национального единства, курса на евроинтеграцию, энергетическую безопасность, развитие публичной дипломатии для противостояния российской пропаганде в странах региона», — отмечается в пояснении.

Для того, чтобы примерно представить себе будущие и прошлые траты Госдепа, а также программы, действующие в странах СНГ, возьмем для примера Белоруссию и Армению как стран СНГ с различной политической ситуацией, однако являющихся ближайшими партнерами России.

Согласно открытым данным, на различную невоенную (не только в сфере поддержки демократии и прав человека) помощь Белоруссии в 2014 году Штаты потратили 11 млн долларов, Армении — 27 млн долларов. Планируемые траты в 2015 — 9 млн долларов на Белоруссию и 25 млн на Армению.

О Белоруссии говорится следующее: «США заинтересованы в том, чтобы Белоруссия стала демократической и рыночно-ориентированной страной. USAID работает с самыми различными сообществами для того, чтобы стимулировать развитие малого бизнеса, увеличить эффективность работ социальной сфер и сфер здравоохранения. Также программы USAID направлены на то, чтобы побудить жителей активнее участвовать в политической и экономической жизни страны, особенно на местном уровне». Идет работа с инвалидами, сиротами, людьми с ограниченными возможностями и другими проблемными группами путем повышения роли гражданского общества и улучшения системы соцобеспечения.

В Белоруссии действует три программы Госдепа. Первая — «Развитие частного бизнеса», в рамках которой проводятся тренинги для предпринимателей для повышения их бизнес-грамотности. Также заявленной целью программы является постепенное смягчение в Белоруссии условий для ведения малого и среднего бизнеса. В рамках программы по демократизации и правам человека USAID предоставляет поддержку локальным НКО. Речь идет о тренингах для активистов, руководителей НКО и микрогрантах на небольшие проекты. Также действует система стажировок в США для обучения представителей НКО принципам эффективной работы. Наконец, последняя программа по работе с социально незащищенными категориями населения предусматривает совместные с властями тренинги и программы по адаптации таких граждан в общество Белоруссии.

В Армении действуют четыре разных программы USAID, включающие в себя несколько подпрограмм. Например, проект «Гражданское общество и поддержка местной власти» направлен на повышение уровня работы НКО, проведение семинаров, создание горизонтальных связей между разными организациями, обучение их фандрайзингу и взаимодействию с властью. Подпрограмма «Поддержка Армянской национальной ассамблеи» предполагает работу с армянским парламентом в рамках предоставления технических консультаций по вопросам законотворчества, построения институтов, систем сдержек и противовесов для эффективного управления страной. Есть также программы, посвященные мониторингу выборов, экономическому росту, здравоохранению, социальной защите. В целом они похожи на белорусские, но более обширны. Интересно, что армяне могут получать не только консультации, но и «живые» деньги, например, кредиты для финансирования малого бизнеса (в особенности управляемого женщинами). США оказались заинтересованы во множестве сфер армянской жизни — от качества воды до биофармацевтики, от обучения инженеров до работы скорой помощи.

Гранты USAID в большинстве случаев разыгрывает не самостоятельно, а действует через фонды-операторы, которые проводят конкурсы. Главным фондом является NED (Национальный фонд в поддержку демократии, основан в 1983 году по инициативе президента Рональда Рейгана). Именно эта негосударственная структура является ключевым получателем средств от USAID. NED может давать деньги либо напрямую, либо передавать их в один из двух более мелких фондов-операторов: Международный республиканский институт (IRI) и Национальный демократический институт (NDI). Эти организации являются далеко не единственными, хотя и крупнейшими операторами USAID.

В рамках своих программ USAID не финансирует политические партии и организации, ставящие себе сугубо политические цели. Основные инструменты работы — это гуманитарная помощь, семинары, тренинги, стажировки и микрогранты (по информации Znak.com, не более 10 тысяч долларов США на проект), говорят источники издания, близкие к USAID. То есть, грубо говоря, закупкой палаток для майдана Госдеп заниматься не может, так как потом это будет невозможно включить в финансовый отчет, с которым у этих организаций все довольно строго. Тратить деньги на неуставные цели USAID строго запрещено.


Коварный госдеп

Российский политолог Олег Бондаренко, не симпатизирующий Госдепартаменту США, сказал Znak.сom, что о прямом финансировании оппозиционной деятельности через западные гранты речи и не идет: все сложнее.

«Все строится хитро, на протяжении многих лет. Начинается с создания проектов, направленных на выявление потенциальных лидеров гражданского общества. Это, к примеру, летние школы для талантливых студентов-политологов с мастер-классами известных экспертов. Грантовые программы, по сути, разрабатываются под выпускников таких школ, более того, часто со студентов берутся деньги на участие в таких лагерях, чтобы они чувствовали, что сами оплатили свою поездку. После первых лагерей и школ самых талантливых приглашают на другие семинары или курсы, могут пригласить на стажировку в другой стране, потом — на другие мероприятия. Я не сторонник конспирологической теории о разработке и вербовке, все происходит куда деликатнее — тебя «обедают», «ужинают», помогают раскрыться твоим талантам, и в итоге ты сам чувствуешь себя обязанным. Это очень эффективно: вкладываться в конкретных людей, помогать им формировать взгляды, помогать им в течение многих лет и в итоге получать лояльную себе элиту. Отмечу, что многие западные фонды довольно скупы: миллион долларов просто так никому не дадут. Другое дело, что может быть системное небольшое финансирование под разные гранты и программы, это — дорогого стоит», — рассуждает Бондаренко.

Бондаренко отмечает, что наша система soft-power серьезно проигрывает в силу того, что не ориентирована на игру «в долгую» и несистемна. «Умиляют люди, которые говорят, что вот же, представитель Евросоюза по иностранным делам и безопасности Федерика Могерини была настроена пророссийски, но почему же она поддержала санкции? Вопрос в том, когда Россия начала с ней работать. Когда она заняла этот пост? Ранее, когда она занимала пост в правительстве Италии? Или когда она 15 лет назад впервые вступила в молодежную политическую организацию? Как б ни критиковали советскую систему, у нас учились будущие лидеры самых разных стран. Конечно, это не делает их сразу русофилами — с ними надо было работать и дальше. Дети какой элиты учатся сейчас в Москве? Был смешной пример из советского наследия еще при Януковиче на Украине, когда там в Киеве учился сын главы Шри-Ланки. Это — тоже инерция советской системы, дошедшая до нынешних дней в причудливых формах. Надо начинать работать с людьми в 17-18 лет, потому что те, кто начинает работу с ними в этом возрасте, потом владеют их сознанием».


«Россия уже потеряла Белоруссию»

Мы выбрали для примера Белоруссию и Армению как единственные страны СНГ, проголосовавшие против резолюции ООН по территориальной целостности Украины, осудившей присоединение Крыма к России (остальные страны-члены СНГ воздержались при голосовании или не участвовали в нем, что тоже показательно).

В Белоруссии идет активный процесс возвращения в повседневную жизнь белорусского языка, культуры, национальных традиций, хотя еще несколько лет назад это было уделом оппозиционных активистов, рассказал изданию белорусский журналист Денис Лавникевич.

Так, с 2014 года власти в Минске решили ввести преподавание истории и географии Белоруссии в школах на белорусском языке, рассказал Лавникевич. Стоит учесть, что, в отличие от других стран СНГ, в Белоруссии национальный язык был практически утрачен в повседневном общении, почти не владеет им и президент республики Александр Лукашенко. Лавникевич вспоминает, что после выборов 2010 года политические оппоненты Лукашенко были раздавлены, и оппозиционные настроения в обществе стали выражаться уже не через участие в политических организациях, а путем введения в моду белорусского языка, «вышиванок», изучению белорусской истории и культуры.


Александр Лукашенко укрепляет свои позиции на Западе. Переговоры в Минске — очередной балл в его копилку

Лавникевич отмечает, что с 2014 года Лукашенко решил возглавить этот тренд и превратился в яростного защитника белорусского языка и культуры. Он отметился высказыванием на телеканале «Дождь», что будет воевать даже в Путиным, если тот придет на белорусскую землю. В Витебске установили памятник средневековому князю Альгерду, который много раз одерживал победы над Московским княжеством.



Есть еще один культурный тренд, отмечает Лавникевич. В Белоруссии 30% населения — католики, и на фоне последних событий всё большая часть культурной и другой элиты демонстративно переходит в католицизм. «Дело не в папе/патриархе. А в том, что РПЦ воспринимается как прямой проводник российского империализма», — отмечает Лавникевич.

Западные НКО работают в Белоруссии осторожно, многие получают «черную метку», например, фонд Сороса. Однако неактивны и российские. Филиал «России Молодой» в Минске организовал «Славянскую пробежку» в центре города 4 мая и хотел 9 мая пройти маршем по улицам Минска, однако белорусские власти жестко ответили, что «Русских маршей» в Минске не допустят. Периодически у «Румола» случаются стычки с местными антифашистами. Издание «Белорусский партизан» публиковало фотографии из соцсетей участников этой организации, где некоторые из них носят свастику или фотографируются с ней.

«Активность иностранных неправительственных организаций в Беларуси зависит от характера этих структур. Для политизированных — однозначно «черная метка». Причем вне зависимости от их отношения к правящему режиму. Все, что касается политики, у нас должно определяться и исходить только от одного человека. Под это «заточена» вся система госуправления. Другое дело — гуманитарные, особенно благотворительные организации. Они функционируют относительно свободно с учетом местной бюрократии», — отмечает Андрей Поротников, руководитель аналитического проекта Belarus Security Blog.

Поротников отмечает, что пока брак Минска и Москвы — это союз по расчету, причем поддержка Москвы всегда была щедрой. «Точкой напряжения может стать желание России получить авиабазу в Беларуси. Никакой потребности в ней нет, тем более для нашей страны. Но есть опасения, что этот объект втянет нас в противостояние с Западом, чего официальный Минск не просто не хочет, но и не может себе позволить. Стоит напомнить, что Беларусь в значительной мере — торговое государство. Любая вменяемая власть в Минске будет проводить политику балансирования и равноудаленности от любых конфликтов в регионе. Нам нужен доступ на рынки сбыта. Поэтому Лукашенко достаточно легко пошел на признание новой власти в Киеве год назад. Украинский рынок приносил Беларуси каждый год 3 млрд долларов профицита в двусторонней торговле. Отказываться от таких денег ради невнятной идеи «русского мира» никто в здравом уме не станет».

«Тем более, — продолжает Поротников, — сама Россия за постсоветский период так и не смогла предложить бывшим сожителям по СССР никакой внятной объединяющей идеи или перспективы, ограничившись или покупкой лояльности, или давлением. Проблема усугубляется и российской технологической отсталостью, неспособностью уже, увы, хронической, генерировать инновации. В этой связи дрейф Беларуси, лишенной значительных запасов минерального сырья, на Запад неизбежен. Это процесс объективный и безальтернативный. Вопрос лишь в скорости. Не последнюю роль в нем играет и смена управленческих элит. На место чиновников советской закалки, для которых подсознательно «столица нашей Родины — город Москва», приходит молодежь. Для них Россия лишь одна из стран-соседей. А Великое Княжество Литовское –государство их предков», — отмечает Поротников.

Эксперт этого же блога Виктор Евмененко отмечает, что в последнее время заметной активизации зарубежных НКО как российских, так и европейских сейчас не наблюдается. «Тренд на «литвинизацию» Беларуси безусловно есть, но он еще очень слабый. Да, определенные круги белорусского общества ощущают и знают о связи современной Беларуси как ядра такого большого и могучего государства, которым было в свое время Великое княжество Литовское. Но до широких белорусских масс эти знания и понимание пока еще не дошли, и, скорее всего, в ближайшее время вряд ли дойдут. Неагрессивная «литвинизация» и «белорусизация» белорусского общества продолжится, но без активного участия в этом властей. Этот процесс может занять, думаю, не менее 10 лет, а, возможно, еще и дольше», — считает Евмененко.

Ольга Карач, лидер белорусской гражданской кампании «Наш Дом», отмечает, что исторически западные НКО в Белоруссии всегда были более активны, чем российские — в силу того, что Лукашенко считался пророссийским игроком, а оппозиция — прозападным. «Но ситуация на Украине смешала всю ситуацию причудливым образом: Лукашенко стал примеривать на себя имидж прозападного политика с ярко выраженной антироссийской позицией. При этом он получил публичную поддержку Запада. Курс Лукашенко радикальным образом поменялся последнее время, и если внимательно посмотреть на белорусские государственные медиа, то там очень много антироссийской риторики и в целом критики России. Общество отреагировало на посыл Александра Лукашенко соответствующим образом: действительно начался новый тренд на “литвинизацию”».

«Нужно констатировать, что Россия фактически потеряла Беларусь, — говорит эксперт. — Прежде всего именно потому, что складывала яйца в одну корзинку, в корзинку Александра Лукашенко, и поддерживала только его. В итоге в Беларуси просто отсутствуют пророссийские и российские силы, в том числе российские и пророссийские НКО», — отмечает Карач. Она добавляет, что Лукашенко играет на Запад в твердой уверенности, что Россия от него никуда не денется.


Опасная игра в Армении

Сложнее ситуация в Армении, где идет обострение политической борьбы. Научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований Сергей Маркедонов отмечает, что режим нынешнего армянского президента Сержа Саркисяна является не «авторитарным», но «гибридным», при этом даже оппозиция там вполне пророссийски настроена, однако есть застарелые болевые точки.

«В российско-армянских отношениях резонансную роль сыграли события в Гюмри. Само это преступление не носит политизированного характера, но оно стало болевой точкой, высветившей ассиметрию отношений. Например, в России не осознавали, что даже небрежное высказывание третьестепенного чиновника может быть воспринято армянами крайне серьезно», — поясняет Маркедонов.


Россия поддерживает в Армении действующую элиту, почти не оказывая гуманитарной помощи населению, — в отличие от США. Это может сыграть с нами злую шутку

Он напоминает, что в Армении сложилось противостояние Саркисяна и Гагика Царукяна. Царукян не является записным оппозиционером — до 2012 года он был частью властной коалиции, и лишь потом его пути с Саркисяном разошлись. «Вообще то, что случилось 12 февраля (публичный конфликт Саркисяна и Царукяна, — прим. ред.), выходит за рамки модели, принятой ранее: для Саркисяна не характерна такая резкая критика оппонентов, ему ближе роль модератора. При этом разговоры про «оранжевый» сценарий для Армении мне кажутся преувеличением. До последнего времени армянские журналисты считали Царукяна едва ли не «человеком Кремля». И даже Левон Тер-Петросян, который является чуть ли не самым прозападным политиком Армении, заявил в 2008 году, что Россия спасла Южную Осетию от геноцида. России важно на будущее разделить общественно-политический протест в Армении с антироссийскими настроениями. Они есть, как есть во всех странах СНГ, но не являются в Армении доминирующими. Но если Россия не будет работать с разными общественно-политическими силами, может возникнуть ситуация, при которой недовольство властью перекинется на Россию как на страну, эту власть активно поддерживающую. При этом интересно, что России не надо предпринимать никаких серьезных усилий — в ней самой есть немало чиновников, бизнесменов, связанных с разными политическими кланами, и надо просто инвентаризировать все эти связи», — считает Маркедонов.

Собеседник Znak.сom, знакомый с ситуацией в администрации Саркисяна, говорит, что на самом деле обстановка куда неприятней, чем можно предположить. «Саркисян и Царукян играют в договорной матч, демонстрируя грантодателям со всех сторон, что в стране идет политическая борьба, на самом же деле это игра между жадными до денег кланами. Проблема в том, что параллельно среди нищего населения растет недоверие к власти, и ситуация может вспыхнуть в любой момент. США выделяют огромные гранты на гуманитарную помощь социально-незащищенным категориям населения и тщательно контролируют ее распределение на местах. Россия же не занимается работой с людьми, предпочитая экономическое сотрудничество с правящим кланом. В итоге она может начать ассоциироваться собственно с властью в республике. И, в случае эскалации социального протеста, отсутствие гуманитарных программ у России в сочетании с их наличием у США может дать фатальный результат», — считает источник.


Кризис дипломатии как кризис идей

В целом картина выглядит неблагоприятно для России. На публичном уровне провозглашается борьба против гегемонии США и усиление работы со странами СНГ, однако российские программы выглядят крайне архаичными и малоэффективными по сравнению с тем, как устроено гуманитарное сотрудничество США. В бывших союзных республиках подрастает молодое поколение политиков, для которых Москва не является центром Советского союза, а лишь столицей крупнейшей страны региона. Запад делает ставки на работу с самыми разными НКО — от провластных до оппозиционных. Москва же концентрируется на работе с соотечественниками, не имеющими прямого влияния на политическую ситуацию, а также на работе с действующей властью, которая рано или поздно сменится.

Замдиректора института стран СНГ Владимир Жарихин признает, что «интенсивность формирования вокруг России пространства союзных государств» сейчас снизилась, однако считает, что экономически бывшие республики настолько зависят от России, что не смогут сильно политически переориентироваться на другие страны.

Политолог Глеб Кузнецов уверен, что отсутствие у России эффективной системы soft-power проистекает от общего кризиса в сфере российских гуманитарных наук: потенциальным партнерам не предлагается ни системы ценностей, ни смыслов.


Россия хочет быть империей в духе XIX века, но забывает, что метрополии того времени опирались на крепкие связи с колониальными элитами

«Этот кризис начался не сегодня, а еще во времена позднего СССР, когда Запад шел вперед семимильными шагами, а наши гуманитарии штудировали историю марксизма-ленинизма, — говорит эксперт. — Сейчас ситуация в гуманитарной сфере катастрофическая: тот, кто прочел три книги на английском и способен составить из них реферат, объективно является интеллектуальным лидером. Вот и приходится искать и делать вид, что находишь «что-то» в Ильине, Бердяеве и замшелых геополитиках. Западная soft power — это прежде всего смыслы, ценностные системы, которые упаковываются в конкретные проекты, привлекательные для элит держав-адресатов. У нас же из успехов — поддержка национальных меньшинств на постсоветском пространстве в их вооруженной борьбе с центральными элитами собственных стран от Приднестровья через Абхазию и Южную Осетию к Донбассу. Фактически, это повторение «партизанской» стратегии СССР во время демонтажа колониальной системы в середине XX века. Главное — зацепиться за страну, начать «движуху» на границе, а потом — как кривая вывезет».

«Если же говорить о перспективах СНГ, то сейчас отношения выстроены так, что они с нами будут дружить, пока у нас есть деньги, — считает Кузнецов. — Чем меньше у нас денег, тем хуже к нам будут относиться. У нас большие амбиции, мы претендуем на звание империи, но не имеем представления о том, на чем держался, к примеру, западный колониализм XIX века. Он держался не на грубой военной силе европейцев, а на самих колониальных элитах, на тесной экономической интеграции колониальных элит в жизнь метрополии, интеграции, которая помимо экономики имела глубокую культурную и ценностную основу. Выстроить такую систему интеграции от общего экономического интереса к культуре, ценностям, образу жизни, способу мышления и обратно к экономике нам не дает кризис в отрасли «гуманитарного производства», отсутствие того, что на Западе называется “фабриками мысли”».