Газета «Саров»: Цепляйся мозгами!
Уже пять лет в Сарове существует собственная «Патагония»

...Непреодолимое желание залезть на стену... И я даже знаю эту стену...

Свежеотлакированный пол в спортивном зале лоснится и сияет, в запахе свежей краски столько неожиданной свежести, что я сразу убеждаюсь: я была права, когда именно сюда отправилась спасаться от жары. Сюда входишь и сразу вспоминаешь, что школа летом — очень приятное и безалаберное место. Для школьников есть особый кайф в том, чтобы устроить разгул шумной каникулярной беззаботности в тех самых строгих школьных коридорах, что еще недавно навевали на всех тоску. Снаружи нестерпимый июльский зной душит город, от изнуряющего пекла ты уже готов лезть на стену — а тут тебе, пожалуйста, все условия! Как по заказу: специально оборудованная стена с прибитыми к ней разномастными «камнями», необыкновенно удобными для лазанья. Этот загадочный фанерный грот в глубине спортзала интерната №9 — епархия клуба стендового скалозания «Патагония» и его руководителя Олега Валентиновича Оловянного.

— «Патагония» — такое название родилось стихийно... — В этом фанерном гроте все настолько заточено под скалолазание, что даже, чтобы дотянуться до выключателя, инструктор-альпинист на ощупь взбирается вверх по стене. Лекция продолжается уже сверху. — Вообще-то, Патагония — это ступенеобразное плато в Мексике. Само место очень красивое, достаточно сложное именно в скальном классе. И я заметил, что все пять лет, что мы существуем, мы поднимаемся как по ступенькам. Потому что начинали мы скалолазанием заниматься в... подвале. В 2005 году изначально мы открылись при школе №7 и три года там просуществовали. Потом нам всякие пожарные структуры запретили в подвальном помещении заниматься. Пришлось экстренно искать какое-то другое место. Центр детского и юношеского туризма нам помог, предоставили это помещение. Как выяснилось, оно тоже маловато, но тем не менее пока обходимся. Вот в это удовольствие высотой четыре метра мы уже грохнули порядка шестидесяти тысяч. Сами купили брус, закрепили к стене, фанеру как могли разукрасили. Зацепы, вроде, простенькие и имеют особенность ломаться. Из чего сделаны? Абразивная крошка с эпоксидными смолами и с добавлением стружки. А вообще сейчас уже есть пластиковые хорошие щиты с различным рельефом. Есть — но не у нас...

В подвале мы начинали натаскивать одного единственного дошкольника. Сейчас у нас уже полсотни маленьких детей, десяток школьников, местных ребят из интерната — еще полтора десятка человек. У взрослых большая текучка, приходит много молодых специалистов, и обнаруживается, что всем разместиться на этом пятачке нереально. Изначально мы все это задумывали не как секцию, а как клуб. Такой вот домашний клуб чисто для себя, где ребята, если хотят нагрузиться, — приходят и нагружаются, а если кто-то хочет заниматься альпинизмом как видом спорта, то я им преподаю это все уже как вид спорта. Выезжаем на соревнования куда-нибудь, здесь проводим соревнования обязательно.

Этот вид спорта еще называют «вертикальный фитнес». Это на самом деле так. Потому что даже если не ставить какие-то спортивные цели, то здесь при лазанье работают все группы мышц, все участки тела. Развитие идет всего: и рук, и ног, и… головы. Не шахматы, здесь действительно надо продумывать следующий шаг! Особенно когда проходишь «отрицательные» участки. Здесь надо цепляться мозгами. И в альпинизме, и в скалолазании нужно в первую очередь ходить головой, думать, а потом уже цепляться руками, иметь силу, ловкость и все остальное.

Для ребят из интерната эта стена вообще оказалась громадным подспорьем. Я вижу, как здорово они развиваются. Когда только начинали, им все это было дико, непонятно и страшно. Ничего, освоили игрушку, сейчас уже все лазят.

— Кажется, эту стену можно очень быстро освоить. Через пару дней станет скучно...

— Надоедает тогда, когда монотонно делаешь одно и то же движение. И когда не знаешь, что делать. А если я скажу пройти только по рыжим зацепам, маршрут усложняется. Для совсем серьезных ребят — по мизерам. Других не существует. И сразу появляется другой интерес. Для школьников устраиваю догонялки-отнималки, колокольчик подвешиваю, до которого еще надо дотянуться. Или на скорость целой командой на самом верху что-то рисуют. Или лазят, как пауки, друг над другом — это тоже интересно.

— А сколько точек опоры должно быть? — запоздало спрашиваю, освоившись и обнаглев настолько, что начинаю сама «шагать» вверх по стене. Параллельно прикидываю, чем бы еще для верности зацепиться. Рассказывают, что иногда дополнительной точкой опоры служит, даже если ты просто уперся в стену лбом...

— О, вы терминологией владеете. Когда-то было принято считать, что должно быть три точки опоры. Но мало расшифровывается, что значит три точки. Если вы будете держаться двумя руками, это будет хорошо на данном участке, где вы стоите. А если вы попробуете держаться одной рукой и стоять на двух ногах, и рука, не дай Бог, сорвется, то ноги-то вряд ли удержат. Так что в нашем виде спорта использовать можно и одну точку опоры: один палец, одну руку, одну ногу, но грамотно. Стендовое скалолазание достаточно многогранное и позволяет развивать все-все. В первую очередь пальцы. Я много наблюдал, как осваиваются в нашем деле ребята разной спортивной квалификации — и борцы, и легкоатлеты, и из восточных единоборств. И здорово видно: что тренируешь, то и развиваешь. Если ребята занимаются восточными единоборствами, казалось бы, они сильные, крепкие, у них поставлен удар, но не поставлена сила пальцев, они не могут держаться. Достаточно слабоваты. Очень хорошо работают борцы, потому что им приходится очень много делать захватов за куртки, здесь пальцы здорово работают.

Здесь очень много можно говорить по постановке ног, по постановке рук, по повороту туловища. Если обратите внимание на то, как люди лазят, то мы обычно лазим как по лестнице: руки перед собой, ноги перед собой. В скалолазании руки могут вставать как сверху на зацеп, так и браться сбоку, снизу, враспор. Бывает, что приходится обжимать колонну с боков открытыми ладонями. На сжатие уже работают другие мышцы. Вот за такие ручки — «карманы» — держаться очень удобно. А мизера, крошечные камушки, — здесь надо иметь силу пальцев. Очень здорово развивается и шпагат, и движение рук. И руки часто идут не параллельно, а крест-накрест, и тянуться нужно достаточно высоко. Иногда надо поднять ногу, поставить пятку, зацепиться носком за что-то.

— Бывало такое, что дети начинали себя слишком уверенно чувствовать и лезть куда не надо?

— Рассказывают, кого-то из наших ГО и ЧС выпиливало с дерева с куском этого дерева... Ксения Кашева наша — девчонка очень сильная, как оказалось. Однажды она излишне уверенно почувствовала себя, страха падения-то еще нет. Нашла она участок на этом стенде, с которого она сумела сильно упасть и удариться. Тем не менее ей хватило терпения, силы воли перетерпеть это дело, переболеть. Потом она пришла и снова стала заниматься. С Данилой Мальгиным вот наперегонки гоняют. А так у многих проблемы начинаются, когда ребята из стендового скалолазания приходят на естественный рельеф, в горы выезжают. Чем наш вид отличается от альпинизма? У нас здесь практически все безопасно. В низких залах делают короткие трудные трассы. Здесь достаточно ходить не выше человеческого роста. Даже это физически очень тяжело. В скалолазании соревнования проводят на скорость, обычно это вертикаль метров восемь-двенадцать с прицепленной верхней страховочкой. Судья ее держит, и народ бегает бегом, как стометровку по ровному месту. И когда такие ребята выходят в горы... Здесь они привыкают, что на стенде все надежно прибито: есть крюк, на который я могу повесить карабин с веревочкой, я знаю, что меня четко кто-то держит, я не упаду. А в горах очень часто нужно идти головой, когда надо подумать: здесь что-то забить, здесь забить. На стенде зацеп держится, а там ты берешься за камень и не знаешь, какой он. Очень часто бывает, что ребята, не страхуясь, идут, совершают некие ошибки, и бывает, что травмируются.

А зальное, стендовое скалолазание — это безопасный вид спорта. Ну, за исключением того, что если сорвешься, то можешь приземлиться в щель между матами. На высоте до трех-пяти метров соревнования проводят без верхней страховки, поэтому должен быть страхующий. Если кто падает, я отсекаю его верхний плечевой пояс, чтобы он не ударился головой. Ногами, руками — это Бог с ним, даже если он их поломает. Главное, чтобы голова была цела. А для самых маленьких у нас тросик висит.

— Большим альпинистам на этой стене не разгуляться... Говорят, раньше в горы наши люди выезжали десятками, теперь — единицы...

— Молодежь имеет достаточно средств выезжать куда-то самостоятельно. Раньше здорово работала федерация, потому что спорт выделял какие-то деньги на проезд. В 80-90-е годы давали путевки, потом путевки благополучно «схлопнулись», но на проезд нам еще очень длительное время деньги продолжали давать. Потом сказали: ребята, вы работаете, зарабатываете, вот и ездите сами. Естественно, о перспективе для детей речи уже не идет. Потому что их надо вывозить, а на них уже не выделяют. Я зарегистрирован в центре детско-юношеского туризма в ДЮСШ, работаю под их эгидой, под Неклюдовым. Мне говорят: ты зарегистрируйся и там, и в департаменте по делам молодежи и спорта, где-нибудь дадут...

— А есть с кем на соревнования ездить?

— У нас за пять лет шесть человек выполнили третий спортивный разряд. Третьеклассники Данила Мальгин и Ксения Кашева — они у меня сейчас самые перспективные. Илья Арзамасов, Марк Головин — они уже выросли и уехали. Есть крепкие, хорошие ребята, но они уже взрослые и у них не та перспектива, как у спортсменов.

Так что на соревнования мы ездим, если есть желание у родителей. В начале этого года мы уже три раза съездили просто на тренировки. Там другие скалодромы, повыше. Я хочу ребятам давать возможность, чтобы они привыкали не только к этой высоте. У меня был несколько горький опыт по тому подвальному помещению. Взрослые мальчишки, девятый класс, на высоте двух метров чувствовали себя королями. А приезжаем в Москву на соревнования, они залезают на 8 метров — и у них дрожат коленки. Нет высотной практики. Надо, чтобы они привыкали к разным рельефам, видели, как лазят другие, учились у них чему-то.

— Страх высоты — это атавизм, который надо в себе истреблять?

— Если говорят, что ничего не боятся, это неправильно, значит, у человека что-то с головой не в порядке. Бояться надо, но грамотно. В любом таком лазанье страх немного контролирует твои движения, он заставляет тебя думать, что ты делаешь. Бывают такие моменты, когда бездумно лезешь где-то в горах или на других скалодромах в закрытых залах. Приходишь туда и начинаешь просто тупо выполнять работу. И результат? Году в 2000-ом в Нижнем проводили областные соревнования. Я вышел в финал. И то ли волнение сказалось, то ли этот бездумный подход. Но это еще был наш первый выход на такой рельеф. И я сорвался буквально в полуметре. Взялся за зацеп, поставил ногу, нога шмырк — и съехала. И все, я снялся с соревнований. Срыв! Если бы это произошло где-нибудь на высоте 10-20 метров, то кто знает, как бы это все закончилось. Это жесткие условия соревнований.

— Собственный «потолок» вы все здесь ощущаете уже настолько явственно, что буквально отполировали его макушками. Развития клуба, видимо, не предвидится...

— О, это была целая эпопея с попытками «раздвинуть горизонт». Как я ругался в прошлом году! История была такая. У меня появился некий знакомый депутат, который курировал спорт в нашем городе, но жил в Москве. Он предложил сумму в пределах трехсот тысяч. Сказал: ребята, найдите только помещение, я вам даю деньги, вы там все строите. Я пришел к нашим чиновникам, в частности к Шляпугину, говорю: дайте. Пока думали, тут наступил кризис. Все ушло, все пропало. Через некоторое время я звоню этому товарищу: ну как, вопрос еще актуален? Поскольку для меня это болезненный вопрос. Он сказал: да, актуален, только мы теперь даем не триста тысяч, а миллион. Только найдите помещение. Я прихожу и говорю: ребята, дают миллион, дайте помещение. Кончилось тем, что сказали: не может такого быть, чтобы просто так дали миллион и ничего за это не хотели. В итоге, пока туда-сюда, мы и это профукали благополучно...

Совсем недавно, по осени прошлого года, под эгидой федерации скалолазания России проводили рекламную акцию и сказали: предоставьте помещение 11 метров шириной, 8 высотой, мы вам бесплатно поставим скалодром. Я собрал Лобанова, Шляпугина, Баринова, всех, мы пришли в детскую спортивную школу, я говорю: ну да, помещение не соответствует, манеж мешает. Так давайте напишем бумагу, просто закинем удочку, пусть нам дадут оборудование, а потом мы его перенесем туда, куда нам надо. Но пока писали бумаги, эта рекламная акция достаточно быстро свернулась, но нам сказали, что будут нас иметь в виду. Так что мы руку на пульсе держим и надеемся, что наша администрация когда-нибудь разродится и что-нибудь захочет сделать.

— А надо ли вам так упираться, выбивать себе серьезный скалодром? Куда вы на нем будете готовиться?

— На Олимпиаду! Сейчас ведь скалолазание признали олимпийским видом спорта. Уже дважды проводились соревнования среди людей с ограниченными возможностями. Возможно, раз вид стал олимпийским, значит, станет и паралимпийским. А первые олимпийские соревнования по скалолазанию планируют провести в 2020 году, сейчас дали всем команду: «Готовься!» Наши дети — Данила и Ксюша — молодые, перспективные, они вполне смогут участвовать в Олимпиаде, если будут развиваться. Так что у нас есть время подготовиться… и получить в конце концов большой скалодром!

Анна Рысь, Газета «Саров»